|
Литургика - 12
«Воскресеньем»
седьмой день недели, как Вы знаете, стал именоваться сравнительно недавно и то,
лишь в русском языке. Во всех остальных славянских языках - и польском, и
белорусском, и чешском, и, тем более, церковно-славянском – день между субботой
и понедельником именуется «неделей», то есть днём, когда «не делают», не
работают. То же самое и в украинском – «неділя». Нужный, в любом случае, день –
отдыхать-то надо когда-то. Но первичный
замысел назначить этот день свободным от дел – религиозно-мотивированный – предоставить людям возможность отвлечься
от материальных забот и вспомнить о своей душе, подумать о вечном, посетить
храм, воздать за всё благодарение Всевышнему.
-----
Фрагмент Богослужения
Богослужение - не
выходя из-за стола, в процессе употребления пищи! Что это? Кощунство? Мечта
лентяя? Или прототип христианских служб?
-----
Как мы уже неоднократно
отмечали с Вами, литургии, в которых мы с Вами регулярно участвуем, в век
апостольский совершались за трапезой-агапой. Неискушённому человеку трудно это
представить – дескать, как это? – сесть за столы или, ещё хуже, возлечь на пол
– на подстилки перед тут же разложенной едой, как на природе, уплётывать за обе
щеки харч и одновременно: «Миром Господу помолимся», «О великом господине…» и
т.д.
Нет, конечно, Богослужение в
том виде, в котором оно сейчас, как мы неоднократно подчёркивали с Вами,
формировалось веками. Литургии Иоанна Златоуста и Василия Великого, понятное
дело, появились не раньше жизни их самих - а это - вторая половина 4-го
столетия. Да и составляли они, ведь, не: «Паки и паки миром Господу помолимся»
– не ектеньи, и не много чего остального, содержащегося в современном
чинопоследовании, прибавлявшегося позднее, а Евхаристический канон.
Строго говоря, сама литургия это
и есть Евхаристический канон, который, как Вы знаете, начинается епископским
или пресвитерским возгласом: «Возблагодарим Господа!» и оканчивается ходатайством
о всех святых - праотцах, пророках, апостолах, мучениках и прочих, скончавшихся
в вере, и о Пресвятой, Преблагословенной, Славной Владычице нашей Богородице и Приснодеве
Марии. Ну и само Причастие, разумеется – также непосредственно относится к
Евхаристии. Остальное – молитвы там разные, ектеньи, песнопения – это части
вводные, дополнительные, сопровождающие, завершающие и т.д. – но к литургии в
собственном смысле не относящиеся.
Конечно, и Василий Великий, и
Иоанн Златоуст, при всей блистательности изложенных ими анафор, не изобретали
велосипед – в своей основе все составляющие Евхаристического канона, как мы
говорили с Вами, были изначальнопрактикуемы самими апостолами. Та же вступительнаячасть «prefacio» - благодарение Отца нашего Небесного за всё, что Он для нас
совершил в истории мироздания, втораячасть «ἀνάμνησις» - воспоминание о заключении Христом Нового Завета в сионской
горнице на Тайной Вечери, третья часть «ἐπίκλησις» - призывание Духа Святого на
святые Дары и заключительная часть «intercessio» -
ходатайство о святых. Вот, по сути, всё это было всегда и во всех литургиях – начиная с первоапостольской агапы и
заканчивая тысячами разновидностей анафор,
которые совершались в разных церквях в первом тысячелетии Новой эры. Слова были разные, формулировки,
редактура, а так - всё об одном и том же.
Т.е., прототип литургии на апостольских Агапах был предельно прост -
усевшиеся за столом за всё благодарили Бога, вспоминали последнюю трапезу
Христа перед Его арестом, благословляли хлеб и кубок вина, призывая Духа Святого,
вспоминали всех святых, ушедших из жизни, и, конечно же, благоговейно вкушали
сие вещество Евхаристии. Собственно, всё то же, что и сегодня у нас с Вами, но
предельно просто. В наши времена это торжественно – престол золочёный, чаша и
дискос - произведение ювелирного искусства, парчовые облачения епископа и
пресвитеров, хор многоголосный. Действо происходит в храмах, подчас
величественных, поражающих своей архитектурой, иконописью и прочим.
И вот здесь очень важно за
всем этим блеском не потерять нить, связывающую сегодняшнее наше Богослужение с
раннехристианским.
Ну вот, давайте поговорим с
Вами о так называемой просфоре. Pροσφορά – как и
все приличные слова – греческое, в переводе означающее «приношение». В
контексте нашего с Вами церковного быта - странное наименование, не правда ли?
Разве эти маленькие хлебцы специфической формы кто-то из нас откуда-то
приносит? Отнюдь. Приходит человек в храм, обращается в свечнице, протягивает
ей две гривны (в некоторых храмах больше) и получает эту выпечку, весом грамм
20. И что с ней делать? Прихожане нашегохрама знают, потому что дальнейшие манипуляции с просфорами производятся
батюшкой на их глазах – в трапезной части собора, а не за глухим иконостасом,
как это в большинстве храмов. Богомолец подходит к пресвитеру, вручает ему свою
просфору и перечисляет имена своих родных и близких, о которых просит молитвенного
ходатайства. Отец Пафнутий берёт просфору и малюсеньким ножичком-копьём
отделяет от неё крошечку – маленькую частицу, которая ко времени совершения
святой Евхаристии окажется на престоле, - и возвращает этот хлебец подавшему. В
других храмах немного по-другому. Там эти просфоры передаются в алтарную часть
вместе с именами на записочках. Помню курьёзный случай. Одна бабушка, за
неимением бумаги, начертала имена, за которых подавала на поминовение - на
самой просфоре - убористо, мелким шрифтом исписана была вся поверхность священного
хлебца. Это уже давно было – шариковые ручки тогда ещё были редкостью – писали
перьёвыми, которые через два-три слова окунать надо в чернильницу. Молодым
этого уже не понять.
Да, так вот – просфора. Отделяющаяся
от неё частица потом оказывается на дискосе вместе с возносимым хлебом Евхаристии
– что это? Откуда и зачем?
Ответ на эти вопросы переносит
нас ко временам апостольским. Литургия-то была органически соединена с
трапезой. И, значит, собирались христиане по домам не с пустыми руками. Кто
побогаче, приносил больше еды и подороже. Бедняки мелочь какую-то приносили. В
любом случае, поскольку собрания вряд ли были меньшими, чем по 10 человек – а, как
правило, значительно большими – количество еды необходимо было значительное –
гора такая наваливалась всевозможных яств. И вот из этого множества съестного
надо было выбрать самое, что ни есть наилучшее – немного хлеба и вина для
священнодействия святой Евхаристии. Нужен был хлебец – но самый свежий, из
самого отборного зерна, самой качественной выпечки. Так же и с вином. Для
святого Причастия вино должно быть превосходным. И поэтому из этой горы
принесённых продуктов изымалась мизерная частица в качестве святых Даров. Так
вот об этом акте отделения приношения евхаристического от просто продуктов для
трапезы, которое производилось в те давние времена, и напоминает нам сегодняшней
вырез частицы из просфоры, которую мы подаём пресвитеру. Т.е., как видите, от
былого, остался меленький жест, значение которого отнюдь не надо преуменьшать.
Хотя и мистифицировать не следовало бы.
Почему такие метаморфозы с
течением времени?
Ну, мы уже говорили с Вами –
первое, что произошло с литургией – это отделение её от агапы. Значит,
собиравшимся на Божественную литургию уже не надо было приносить пищу для
совместной трапезы, а только хлеб и вино для Евхаристии. Ну, конечно, не совсем
только это. Нужен был и елей для светильников – много елея, необходимы были средства для обеспечения различных
видов церковнослужения и т.д. Поэтому, традиция приносить в храмы масло для
лампад, вино для причастия, угощения для священно- церковнослужителей
сохранилась и до дня нынешнего. Иное дело, одни церковные общины активны в этом
отношении, а другие – не очень. В ГреческойЦеркви – откуда на Руси Православие – там эти традиции в большей сохранности. Благочестивая
гречанка, идущая в храм, обязательно что-то несёт с собою – тот же елей, вино,
иногда, быть может, коврик, или отрез ткани для облачения священнослужителей. И
это именуется бескровным жертвоприношением. Почему бескровным – понятно – во времена
Ветхого Завета пригонялись к храму в качестве жертвоприношения животные, которых
там же закалали. В христианстве этого нет – хотя, опять таки не везде – армяне
как-то барана, такого, хорошо откормленного пригнали в наш церковный двор – у
них традиция ещё Ветхозаветная сохранилась – знаете – неплохое обыкновение –
лично мне понравилось – мы здесь два дня пиршествовали. Но это армяне – у нас,
к сожалению, жертвоприношения таки бескровные – масло там, мёд, крупа, фрукты,
овощи. Деньги - удобная штука – если есть деньги – всё нужное можно купить в
ближайшем магазине. Очень рационально. Так же, как и подарок имениннику –
конверт с деньгой почти всегда вариант оптимальный. Хотя, с другой стороны
деньги как-то обезличивают жертвоприношение. Оно вроде всё удобно, комфортно и
правильно, но в эмоциональной сфере какая-то серость. Одно дело несёт человек в
храм мешок картошки – оно как-то торжественно выглядит и для самого
жертвователя и для церковников, а так - бросил купюру в ящик для пожертвований
– вот тебе и вся бескровная жертва. Скучно как-то это выглядит, бесцветно.
И вот для того, чтобы хоть
как-то раскрасить это упрощённое жертвоприношение, конвертированное в рубль или
гривну, оно обряжается в тот же ритуал возжжения свечи перед иконой, или подачи
в алтарь просфоры. Схема очень простая. Себестоимость просфоры, скажем, десять
копеек, а Вы покупаете её за 2 гривны. И свеча, до недавнего времени стоила 3
копейки, а продавали её по гривне. Это что, грабёж среди бела дня, мошенничество?
Нет – свеча или просфора – это отнюдь не товар, это такая эстетизированная
форма пожертвования.
Ещё раз повторимся - что такое
«бескровная»? Это жертва, принесённая членом Церкви, которая приурочена к
совершению очередной литургии. Любаяжертва – пирогом, испечённым у себя на кухне, трудом на благо Церкви, временем,
посвящённым Богу и т.д. А в настоящее время, к сожалению или к счастью, как
знать, всё многообразие жертв сведено к монете. К этому уж давно все привыкли. Зачем
тащить в храм ведро яблок, когда кошелёк гораздо легче? Но, подсаживаясь на
комфорт, несомненно, мы что-то теряем.
-----
Фрагмент Богослужения
Когда-то я уже, по-моему,
делился с Вами секретным приёмом словесным, который может помочь Вам выйти, ну,
абсолютно из любого крайне затруднительного положения - даже если Вас муж
застал с любовником. Сделайте серьёзный вид – очень серьёзный - и уверенным вкрадчивым голосом скажите супругу: «Так
надо». Действует безотказно.
Примерно этот же принцип
срабатывает и относительно наших Богослужений. Ну вот, скажем, на вечерне – хор
начинает петь догматик, так называемый, открываются врата на иконостасе, и
пресвитер с кадильницей обходит вокруг престола – впереди пономарь со свечой,
выходят они из алтаря левойвратницей, батюшка становится перед вратами, совершает их каждение – если в
службе участвует дьякон, то – он с
кадильницей. Далее сакраментальное - «Премудрость прости», и после целования
икон и благословения народа предстоятель заходит в алтарь, но уже центральными вратами.
Загадочный моцион, не правда
ли? И название интригующее – «малым входом» называется. В отличие от «великого»
– когда почти тот же маршрут проделывается на литургии с чашей и дискосом. Собственно,
почему вход, а не выход? Батюшка находился в алтаре, а потом на минутку вышел к народу – правда, спиной к
людям. И выкрикнул ни с того, ни с сего – «Премудрость прости». В чём премудрость,
что за прости – прости, что ли? Кого прощать? За что? За то,
что спиной к народу? Так это у нас в порядке вещей. Здесь уже не просто: «прости»,
а полагается: «тысячу извинений».
Ну, насчёт «прости»
– здесь, вроде как, уяснить, на первый взгляд, не трудно. Слово это с длиннющей
бородой тысячелетней давности, означающее «встанем прямо». Точнее, наверное,
было бы здесь употребить армейскую команду: «смирно!»
Но всё равно не понятно – а до этого, что – вразвалочку все стояли
- согнутыми и перекошенными, что надо выпрямляться? – так вроде нет.
На самом деле – это примерно
тот же курьёз, как и с дьяконским возгласом: «Восстаните!» в самом начале вечерни.
Представляете – почти во всех храмах постсоветского пространства – ни одной скамейки,
ни одного сидения. Бедные люди, пришедшие в храм заблаговременно, начинают
испытывать боль в ногах ещё до начала Богослужения. И вот, словно
издевательством над чесным народом, звучит это ехидное
дьяконское: «Восстаните!». Зачем звучит? - «Так надо!»
В былые времена, где в храмах
были скамьи – там действительно присутствовал смысл перед какой-то молитвой
сказать: «Встанем, братья и сёстры, сейчас стояпомолимся – разумеется, у кого ноги и спина здоровы».
Да, так вот, «прости»,
значит - станем прямо, успокоимся, стоим смирно, благоговейно, не бродим по
храму, не раскачиваемся в разные стороны и т.д. Т.е., само значение призыва,
вроде как уяснили, но смысл-то его в чём?
В настоящее время – ни в чём! Ну, разве что, призвать к ответственности
недисциплинированных прихожан, которые не вовремя ходят-бродят по храму. Но они уж
точно не поймут – что значит «прости» и не отнесут сие на свой счёт.
Всё дело в том, что так называемый
ныне «вход» - в своё время действительно был входом - вхождением в храм или в
алтарную часть молитвенного здания. В некоторых восточных церквях до сих пор
сохранились древние традиции не стоять на месте во время Богослужения, а
перемещаться. Скажем, начать Богослужение перед входом в храм или в притворе,
продолжить в задней – трапезной - части храма, затем перейти в среднюю. Это
обыкновение отнюдь не праздно. Стоять длительное время без движения на месте и
нудно, и утомительно. Нынешнее духовенство этим не озабочено. Им же хорошо там,
в алтаре, за глухой оградой. Там и кресла есть – развалиться-отдохнуть можно, и
комнатушки - пономарка и ризница, где можно словцом переброситься – Как жизнь?
Что нового? Слушай новый анекдот!.. А люди бедные стоят в средней части храма –
и переминаются с ноги на ногу с колом в спине.
Иное дело – собираются
богомольцы в церковном дворе, скажем, на лавочках под липами, общаются между
собой, чаёк успевают испить. И сюда же к ним к назначенному времени выходит
протодьякон - громким голосом призывает всех: «Восстаните!» И тут же на свежем
воздухе начинается первая часть Богослужения. А затем следует вход в трапезную
часть – там попели-помолились, ну и
затем передислоцировались уже в переднюючасть храма. Если Богослужение длинное – не беда – вновь выйдем во двор,
обойдём несколько раз вокруг храма, разомнёмся, и вновь дружно зайдём.
Понятное дело, от этих древних
традиций у нас остались обглоданные косточки, но что-то таки сохранилось. Ну
вот, так называемая лития – обычно её служат вечерами перед большими праздниками
– обращали, наверное, внимание – духовенство выходит прямо к входным дверям –
выстраивается там, возглашаются молитвенные прошения, произносится молитва
предстоятелем, после чего духовенство перемещается в среднюю часть – там на
столике пять маленьких хлебцев и три сосуда – с пшеницей, вином и елеем – тоже
рожки да ножки – тот малюсенький хлебец здоровому человеку на один зуб. А в
древности – это благословение трапезыдля всех без исключения – и не понюхать или потрогать, а поесть-насытиться. Далее
духовенство движется уже из средней части – в алтарь. Бедного люда это тоже не
касается - как стояли, так и продолжают стоять.
Да, так вот вход – сейчас он «так называемый», а в
древности – реальный – духовенство не просто круги нарезало – в левую дверь
вышли из алтаря, а в среднюю обратно вошли – чтоб ничего не снилось, а
действительно - не понарошку - из средней части храма входили в алтарную. А
народ, соответственно, подтягивался, перемещаясь из трапезной части в среднюю.
Чем такое сопровождается? - я
думаю, Вы неоднократно наблюдали картину, когда народ входит в храм после
крестного хода – будь то на Пасху, храмовый день или на иные праздники. Шум от
шарканья ног, кто-то с кем-то поздоровался, все мельтешат - одни движутся к
привычным для себя местам, кто-то, пользуясь суматохой решил просто без дела
пройтись по храму и т.д. Т.е., требуется какое-то время для успокоения, вновь
воцарения тишины, молитвенного сосредоточения. И вот здесь самое время и смысл
воскликнуть «прости!» - смирно! – встать всем прямо, прекратить ходьбу и движения!
Сосредоточились? Продолжим молитву!
При таком раскладе всё логично, на своих местах, функционально и
осмысленно. Ну а взять, к примеру, с престола Евангелие, вынести его в одни
двери, тут же внести в другие и, даже не раскрывая, положить на то же самое
место – вопрос – зачем надо было его трогать? Ответить невозможно, так же как и
на вопрос – зачем ручка внутри горшка?
Но ответ есть, причём,
железобетонный: «Так надо!»
-----
Фрагмент Богослужения
На этом мы завершаем нашу очередную
Богослужебную телепрограмму и прощаемся до следующей телевизионной встречи.
Всего доброго.
|
|